|
Кто там бродит по дну Великой Медленной реки, кто ходит, вдруг останавливается, нагибается, берет что-то в руки, поднимает, вглядывается, озирается и вновь бреде!? Маленький человечек со скафандром на голове, с осколком острой раковинки в руке и со связкой канатов, перекинутой через плечо.
Он ищет свой дневник, который надо-» передать людям, — дневник опытов, наблюдений и открытий, сделанных в Стране Дремучих Трав, дневник, полный сведений, которые обогатят науку и жизнь людей.
Вынырнув из жилища серебрянки и вернувшись на берег, я уже иначе, спокойно и смело, смотрел на Великую Медленную реку. Разве не для меня в ее глубинах серебрянки строят и наполняют воздухом свои жилища? Я подплыву к одному из них, самому маленькому, и острым осколком ракушки перережу канаты. Этот колокол, полный воздуха, я надену на себя и спокойно пойду по дну реки на поиски своего дневника. А когда иссякнет воздух в скафандре, я заменю его другим. Обшарю, осмотрю все закоулки дна реки.
Аэростат, наполненный воздухом, должен взлететь, когда я перережу канаты. Но камней на дне реки много — я их подвяжу, как грузила, к канатам, и аэростат не всплывет.
Каждый день менял я скафандры, шарил вдоль берега, осматривал подводные кусты, стволы, ветви, листья… Приключения? Их было много.
Однажды я сделал шаг-другой в скафандре и вдруг почувствовал — задыхаюсь. Скафандр был большой, но мне почему-то не хватало воздуха. Едва-едва освободил голову и всплыл на поверхность воды. А когда аэростат прибило к берегу, я рассмотрел: в своем гнезде серебрянка сплела второй этаж. Крепким прозрачным полотном отделила она первый этаж от второго, где лежали яйца, маленькие яйца, из которых выйдут паучата. Обычно в таких случаях серебрянка сидит у входа в первый этаж — сторожит. Но на этот раз «хозяйка», наверное, куда-то отлучилась. А я, не заметив, натянул на себя двухэтажный аэростат.
Неизменно, каждый день, я опускался на дно реки, выбирал пустое жилье серебрянки, перерезал канаты, привязывал к ним камни-грузила и, надев этот скафандр, двигался по дну реки, преодолевая сопротивление воды. Искал мешок с дневником.
Полно, уж не лучше ли прекратить поиски, вспомнить все, что было записано и начать новый дневник? Но процесс писания прочится очень долго. Добывать, приготовлять бумагу, чернила, перья — сколько времени на это уйдет! И окажется, что я пишу не скорее, чем во времена клинописи.
Новых открытий, о которых надо сказать людям, много, очень много. А жизнь так коротка…
|
