В Туркмении на дикобразов охотятся с веником.
У входа в нору валяются дикобразьи иглы. Длинные, мягкие, как волосы, — из спины. Твёрдые, острые — из хвоста, и на песке следы.
Подошёл охотник и всё веником замёл: клочки шерсти, иглы, следы, чтобы всё было чисто, как пол в избе.
«Ну, теперь попадётся», — обрадовался охотник.
На другой день вернулся охотник к норе и видит: свежие следы пяточками назад, в нору, а рядом пяточками вперёд. Был дикобраз, да недолго, чуть свет ушёл из норы.
Подмёл охотник веником все следы, опять ровный песок.
«Ну хитёр! Всё равно от меня не уйдёт», — подумал охотник.
Пришёл охотник к норе на третий день к вечеру. Видит по следам — нет дикобраза.
Совсем недавно ушёл, песок ещё не успел подсохнуть и осыпаться на следах.
Постелил охотник свой ватный халат недалеко от норы за большим камнем, положил рядом ружьё.
Притаился охотник — дикобраз чуткий зверь. Пошевельнёшься, звякнешь ружьём — издалека услышит и не скоро вернётся в нору.
Всю ночь прождал охотник дикобраза. Под утро ветер поднялся, небо осветилось над горами, жалобно завыли шакалы. А дикобраз не пришёл.
«Не быть мне охотником, если я его не убью!» — разозлился охотник, надел халат, взял ружьё и пошёл домой.
Пока шёл по дороге, думал: «Куда он ушёл? Может быть, на бахчу за дынями? Небось на бахче все дыни обнюхал, самую сладкую выбирает. Может, в фисташковую рощу пошёл за орешками?»
Так и вернулся охотник в аул ни с чем.
А дикобраз не за дынями на бахчу ходил, не в фисташковую рощу за орешками, а в ущелье, где из скалы родник бьёт. Тонкой струйкой вода холодная из-под камня струится и пропадает в песках.
Днём от жары над горами, над песками дрожит воздух. Как стемнеет, звери бегут на водопой.
Пришёл дикобраз к водопою, а там стадо куланов пьёт воду. Напились, а за ними — антилопы-джейраны. Потом — гиена. Пьёт, пьёт — никак напиться не может.
Дикобраз в сторонке стоит, да только иглами гремит, злится: не любит дикобраз с другими зверями на водопое воду пить, брезгает.
Только дикобраз к воде подступил, вдруг куропатки-кеклики закричали: «Ке-ке-ке, ке-ке-ке!» — и улетели. Леопард пришёл.
Небо посветлело. Так и не успел напиться дикобраз. Затрещал дикобраз иглами, загремел, как погремушкой, колючим хвостом и пошёл в свою нору.
По дороге росу с листиков слизывает, сочные корешки выкапывает и ест. В фисташковой роще в траве орешки собрал, поел, а скорлупки в кучку аккуратно сложил и пошёл к норе.
Смотрит: у норы веник из сухих трав валяется. Насторожился дикобраз, стал принюхиваться, носом ветерок ловить: нет ли человека близко?
Осмотрелся дикобраз и отправился в другую нору за дальние холмы. Залез туда и задремал до вечера.
Охотник дома на ковре сидит, из пиалки чай пьёт, на ружьё поглядывает и думает: «Всё равно не уйдёт от меня этот хитрющий дикобраз!»
Да только забыл он, что дикобраз не хитрый, а умный зверь и что настоящий охотник у дикобразьей норы веник не оставит.
