На поляне возле стрелкового тира Тимур нашел Гейку и Симу.
–Тимур!– предупредил его Сима.– Тебя ищет (он, кажется, очень сердит) твой дядя.
–Да, иду, я знаю.
–Ты сюда вернешься?
–Не знаю.
–Тима!– неожиданно мягко сказал Гейка и взял товарища за руку.– Что это? Ведь мы же ничего плохого никому не сделали. А ты знаешь, если человек прав…
–Да, знаю… то он не боится ничего на свете. Но ему все равно больно.
Тимур ушел.
К Ольге, которая несла домой аккордеон, подошла Женя.
–Оля!
–Уйди!– не глядя на сестру, ответила Ольга.– Я с тобой больше не разговариваю. Я сейчас уезжаю в Москву, и ты без меня можешь гулять с кем хочешь, хоть до рассвета.
–Но, Оля…
–Я с тобой не разговариваю. Послезавтра МЫ переедем в Москву. А там подождем папу.
–Да! Папа, а не ты – он все узнает!– в гневе и слезах крикнула Женя и помчалась разыскивать Тимура.
Она разыскала Гейку, Симакова и спросила, где Тимур.
–Его позвали домой,– сказал Гейка.– На него за что-то из-за тебя очень сердит дядя.
В бешенстве топнула Женя ногой и, сжимая кулаки, вскричала:
–Вот так… ни за что… и пропадают люди! Она обняла ствол березы, но тут к ней подскочили Таня и Нюрка.
–Женька!– закричала Таня.– Что с тобой? Женя, бежим! Там пришел баянист, там начались танцы – пляшут девчонки.
Они схватили ее, затормошили и подтащили к кругу, внутри которого мелькали яркие, как цветы, платья, блузки и сарафаны.
–Женя, плакать не надо!– так же, как всегда, быстро и сквозь зубы сказала Нюрка.– Меня когда бабка колотит, и то я не плачу! Девочки, давайте лучше в круг!.. Прыгнули!
–«Пр-рыгнули»!– передразнила Нюрку Женя. И, прорвавшись через цепь, они закружились, завертелись в отчаянно веселом танце.
Когда Тимур вернулся домой, его подозвал дядя.
–Мне надоели твои ночные похождения,– говорил Георгий.– Надоели сигналы, звонки, веревки; Что это была за странная история с одеялом?
–Это была ошибка.
–Хороша ошибка! К этой девочке ты больше не лезь: тебя ее сестра не любит.
–За что?
–Не знаю. Значит, заслужил. Что это у тебя за записки? Что это за странные встречи в саду на рассвете? Ольга говорит, что ты учишь девочку хулиганству.
–Она лжет,– возмутился Тимур,– а еще комсомолка! Если ей что непонятно, она могла бы позвать меня, спросить. И я бы ей на все ответил.
–Хорошо. Но, пока ты ей еще ничего не ответил, я запрещаю тебе подходить к их даче, и вообще, если ты будешь самовольничать, то я тебя тотчас же отправлю домой к матери.
Он хотел уходить.
–Дядя,– остановил его Тимур,– а когда вы были мальчишкой, что вы делали? Как играли?
–Мы?.. Мы бегали, скакали, лазили по крышам. бывало, что и дрались. Но наши игры были просты и всем понятны.
Чтобы проучить Женю, к вечеру, так и не сказав сестренке ни слова, Ольга уехала в Москву.
В Москве никакого дела у нее не было. И поэтому, не заезжая к себе, она отправилась к подруге, просидела у нее дотемна и только часам к десяти пришла на свою квартиру. Она открыла дверь, зажгла свет и тут же вздрогнула: к двери в квартиру была пришпилена телеграмма. Ольга сорвала телеграмму и прочла ее. Телеграмма была от папы.
К вечеру, когда уже разъезжались из парка грузовики, Женя и Таня забежали на дачу. Затевалась игра в волейбол, и Женя должна была сменить туфли на тапки.
Она завязывала шнурок, когда в комнату вошла женщина – мать белокурой девчурки. Девочка лежала у нее на руках и дремала.
Узнав, что Ольги нет дома, женщина опечалилась.
–Я хотела оставить у вас дочку,– сказала она.– Я не знала, что нет сестры… Поезд приходит сегодня ночью, и мне надо в Москву – встретить маму.
–Оставьте ее,– сказала Женя.– Что же Ольга… А я не человек, что ли? Кладите ее на мою кровать, а я на другой лягу.
–Она спит спокойно и теперь проснется только утром,– обрадовалась мать.– К ней только изредка нужно подходить и поправлять под ее головой подушку.
Девчурку раздели, уложили. Мать ушла. Женя отдернула занавеску, чтобы видна была через окно кроватка, захлопнула дверь террасы, и они с Таней убежали играть в волейбол, условившись после каждой игры прибегать по очереди и смотреть, как спит девочка.
Только что они убежали, как на крыльцо вошел почтальон. Он стучал долго, а так как ему не откликались, то он вернулся к калитке и спросил у соседа, не уехали ли хозяева в город.
–Нет,– отвечал сосед,– девчонку я сейчас тут видел. Давай я приму телеграмму.
Сосед расписался, сунул телеграмму в карман, сел на скамью и закурил трубку. Он ожидал Женю долго.
Прошло часа полтора. Опять к соседу подошел почтальон.
–Вот,– сказал он.– И что за пожар, спешка? Прими, друг, и вторую телеграмму.
Сосед расписался. Было уже совсем темно. Он прошел через калитку, поднялся по ступенькам террасы и заглянул в окно. Маленькая девочка спала. Возле ее головы на подушке лежал рыжий котенок. Значит, хозяева были где-то около дома. Сосед открыл форточку и опустил через нее обе телеграммы. Они аккуратно легли на подоконник, и вернувшаяся Женя должна была бы заметить их сразу.
Но Женя их не заметила. Придя домой, при свете луны она поправила сползшую с подушки девчурку, турнула котенка, разделась и легла спать.
Она лежала долго, раздумывая о том: вот она какая бывает, жизнь! И она не виновата, и Ольга как будто бы тоже. А вот впервые они с Ольгой всерьез поссорились.
Было очень обидно. Спать не спалось, и Жене захотелось булки с вареньем. Она спрыгнула, подошла к шкафу, включила свет и тут увидела на подоконнике телеграммы.
Ей стало страшно. Дрожащими руками она оборвала заклейку и прочла.
В первой было:
«Буду сегодня проездом от двенадцати ночи до трех утра тчк Ждите на городской квартире папа».
Во второй:
«Приезжай немедленно ночью папа будет в городе Ольга».
С ужасом глянула на часы. Было без четверти двенадцать. Накинув платье и схватив сонного ребенка, Женя, как полоумная, бросилась к крыльцу. Одумалась. Положила ребенка на кровать. Выскочила на улицу и помчалась к дому старухи молочницы. Она грохала в дверь кулаком и ногой до тех пор, пока не показалась в окне голова соседки.
–Чего стучишь?– сонным голосом спросила она.– Чего озоруешь?
–Я не озорую,– умоляюще заговорила Женя.– Мне нужно молочницу, тетю Машу. Я хотела ей оставить ребенка.
–И что городишь?– захлопывая окно, ответила соседка.– Хозяйка еще с утра уехала в деревню гостить к брату.
Со стороны вокзала донесся гудок приближающегося поезда. Женя выбежала на улицу и столкнулась с седым джентльменом, доктором.
–Простите!– пробормотала она.– Вы не знаете, какой это гудит поезд?
Джентльмен вынул часы.
–Двадцать три пятьдесят пять,– ответил он.– Это сегодня на Москву последний.
–Как – последний?– глотая слезы, прошептала Женя.– А когда следующий?
–Следующий пойдет утром, в три сорок. Девочка, что с тобой?– хватая за плечо покачнувшуюся Женю, участливо спросил старик.– Ты плачешь? Может быть, я тебе чем-нибудь смогу помочь?
–Ах нет!– сдерживая рыдания и убегая, ответила Женя.– Теперь уже мне не может помочь никто на свете.
|